В июне 2024-го СМИ рассказывали историю беларуски, которая сделала пластику в частном медцентре и пережила клиническую смерть. Спустя год в суде Первомайского района города Минска начался гражданский процесс по этому случаю. Теперь уже через суд Валерия пытается разобраться, что же на самом деле произошло с ней во время пластики, и хочет получить от ответчика — медцентра «Корона» — 150 тысяч рублей в качестве моральной компенсации. В судебном процессе, как это зачастую бывает, возникают неожиданные повороты и раскрываются новые детали. «Лишь на суде я узнала, что первая операция, проводимая ранее этой же клиникой, заняла не 40 минут, как я думала, а почти три часа! При этом на вторую пластику я согласилась лишь потому, что меня уверили: процедура будет такая же „безобидная“, как и первая. Но в итоге она чуть не стоила мне жизни», — отмечает девушка. Журналисты побывали на открытом судебном заседании и рассказали, что именно случилось в тот момент, когда у пациентки на операционном столе остановилось сердце.
По просьбе собеседницы в публикации указывается вымышленное имя героини и всех, кто причастен к этой истории.
Две операции за несколько месяцев. Одна прошла успешно, во время второй наступила клиническая смерть
Напомним, в январе 2024 года Валерия решила сделать пластику живота и голеней в медцентре «Корона». На сайте клиники операция называлась «радиочастотная липосакция передней брюшной стенки, области голеней + bodi tite» и на тот момент стоила порядка 6,2 тысячи рублей. До этого, в ноябре 2023 года, Валерия сделала в этой же клинике радиочастотную липосакцию в области лопаток, спины и талии — тогда все прошло успешно. Назначенную на январь операцию должен был делать тот же пластический хирург, он же и консультировал пациентку накануне оперативного вмешательства.
«Рассчитывала на процедуру, при которой не столько убираются излишки жира, а именно что сокращается кожа. < …> Мы обсудили с пластическим хирургом все детали, в том числе время самой операции: по его словам, на все должно было уйти час-полтора», — рассказывала журналистам героиня минувшим летом.
Операция началась по плану, в 17.30 19 января, но после наркоза в тот день девушка не проснулась. В 20.40, когда она все еще находилась на операционном столе, у нее остановилось сердце, а в 21.00 наступила клиническая смерть. Позже, уже в 2-й городской клинической больнице, куда пациентку доставила бригада СМП, у нее наступит еще одна клиническая смерть — из-за технической проблемы в аппарате ИВЛ.
Перед тем как подать иск в суд, Валерия обращалась в Комитет по здравоохранению Мингорисполкома, Минздрав и саму клинику: хотела, чтобы ей помогли разобраться в причинах остановки сердца после, казалось бы, «безобидной» пластики. Но обращения не дали желаемого результата: причины, указанные в ответах, сводились к индивидуальным особенностям ее организма — анафилактической реакции, предположительно, на один из препаратов, примененных во время операции. Пациентка в это не верила, потому что слетала в Санкт-Петербург и сдала тест, который показал: аллергии на пропофол (часто используемый для внутривенной анестезии), а также на другие препараты, вводимые в момент операции, у нее нет.
Выйти на конструктивный диалог с клиникой у героини не получилось: ей не предоставили запрошенных документов (копии медицинской и анестезиологической карт), копии видеозаписи операции (в судебном заседании станет известно, что запись была удалена медцентром), а также отказались выплачивать моральную компенсацию. Героиня, напомним, запросила сумму, эквивалентную 50 тысячам долларов.
— И тогда я пошла в суд. Наша [с адвокатом] подготовка к процессу напоминала кадры из детективов, где на большом стенде размещено все, что касается дела. У нас было что-то подобное. Мы готовились основательно, потому что доказать медицинскую ошибку крайне сложно, — призналась Валерия перед началом судебного заседания.
Истица: «Если бы знала, что будет наркоз на три часа, выбрала бы другие методы»
Поскольку судебное заседание было многочасовым, журналисты публикуют только самое важное и интересное из того, что услышали и записали.
В своих исковых требованиях истица просила расторгнуть договор на оказание платных медицинских услуг, который она заключила с СООО «КМКмед» (медицинский центр «Корона»), вернуть стоимость медуслуги с учетом неустойки (порядка 12 тысяч рублей), а также взыскать с медклиники 150 тысяч рублей в качестве компенсации морального вреда.
Суду Валерия рассказала, что осенью 2023 года сама обратилась в медцентр за консультацией. Ее консультировал пластический хирург, который, узнав, что клиентка в свое время сильно похудела и была озабочена состоянием кожи в районе талии, живота и голеней, предложил сделать радиочастотную липосакцию этих проблемных участков.
— Когда я спросила, как это будет происходить, доктор ответил, что все будет под легкой седацией (в отличие от наркоза, у пациента под седацией сохраняется сознание, но при этом он не испытывает страха или боли. — Прим. ред.), что это абсолютно безопасно и по времени займет около 40 минут. < …> Первая процедура прошла хорошо, во всяком случае никаких жалоб [у меня] не было.
По словам Валерии, после первой успешно проведенной операции у нее сложилось доверительное отношение к врачу. Где-то к концу декабря пластический хирург предложил ей сделать вторую процедуру — радиочастотную липосакцию живота и голеней. Пациентка согласилась, хотя поначалу сомневалась в том, не мало ли времени прошло после первой операции. По ее словам, доктор заверил в обратном.
В момент, когда истица давала суду пояснения относительно выбора проводимой ей процедуры, адвокат, представлявшая ее интересы в суде, попросила уточнить, какую вообще информацию Валерия получила от медцентра о предстоящей процедуре.
— Я нашла сайт медцентра «Корона», и там было указано, что это такая максимально безопасная процедура, которая проводится под седацией и местным обезболиванием. То же самое на встрече пояснил мне и врач [пластический хирург]. Мне никто не говорил, что это будет полноценный наркоз на три часа. Если бы мне кто-то сказал об этом, я бы на такое не пошла, выбрала бы более безопасные методы, — пояснила Валерия.
Позже адвокат истицы процитирует запись с сайта медцентра: «Соглашаясь на липосакцию радиочастотного типа, пациенты добиваются отличных результатов для своего тела без вредного общего наркоза». Замдиректора медцентра, комментируя этот момент, скажет, что информация на сайте носит рекламный характер и что полную информацию пациенты получают уже непосредственно в кабинете врача, поскольку у каждого ситуация индивидуальна: кому-то надо убрать второй подбородок и хватит седации, а кому-то нужна объемная операция с полноценной анестезией.
— На первой консультации (в ноябре 2023 года) врач разъяснял вам, что желаемых вами результатов можно достичь путем инъекций коллагена, RF-лифтинга? — задала уточняющий вопрос адвокат ответчика.
— Нет. Если бы доктор сказал мне так, я, скорее всего, предпочла бы другие косметологические способы, нежели чем три часа быть в наркозе. < …> Для меня все было преподнесено как без пяти минут косметологическая процедура. < …> Вот, ответчик говорит, что я была информирована. Извините, но умирать за 300 граммов жира я бы не стала. Это абсолютно недопустимо, — пояснила истица.
Врач СМП: «В моей практике был случай, когда сердце завелось на 29-й минуте»
Вторая процедура была назначена на 19 января 2024 года. По сути, обе операции можно назвать равнозначными как по времени их проведения, так и по объему работы. В обоих случаях оперативное вмешательство проводилось одним пластическим хирургом, а вот врачи-анестезиологи были разные. В процессе станет понятно, что это имеет значение для стороны истицы: именно на второй операции, когда лежащей на операционном столе девушке персонал уже будет надевать компрессионное белье (комбинезон), у нее остановится сердце. Согласно хронологии, это произошло в 20.40, а в 21.00 подоспевшая на срочный вызов бригада скорой зафиксирует у пациентки медцентра клиническую смерть.
Когда Валерия дошла в своей речи до этого момента и сказала, что выжила лишь благодаря врачам СМП и 2-й больницы, сидевшие рядом в зале суда врач-реаниматолог-анестезиолог и пластический хирург, проводившие в тот январский вечер операцию истице, переглянулись. Было заметно, что врач-анестезиолог расстроена. Позже, выступая со стороны ответчика, она расскажет, что реанимационные мероприятия были начаты ею незамедлительно: сначала она делала непрямой массаж сердца, а через пару минут пациентке интубировали трахею и подключили ее к ИВЛ. Параллельно была вызвана реанимационная бригада СМП. Врачи приехали за считаные минуты и в 21.00 зафиксировали у Валерии клиническую смерть, но продолжили реанимацию и через пять минут заставили ее сердце биться. Однако, как отметит анестезиолог, все время до приезда СМП медперсонал в операционной, сменяя друг друга, безостановочно «качал» пациентку: проводили сердечно-легочную реанимацию.
Ценность этой командной работы подчеркнул также врач скорой, приглашенный в зал суда со стороны истицы. Он рассказал, что они с коллегой сразу же переложили пациентку с операционного стола на пол, поскольку в этом положении человеку с любым ростом будет удобно делать массаж сердца, затем подключили к своему аппарату ИВЛ, ввели адреналин. Через пять минут реанимации врачам удалось запустить сердце Валерии.
На вопрос адвоката о том, почему скорой удалось реанимировать пациентку всего за пять минут, а медикам медцентра не удалось сделать это за 20, врач ответил, что это непредсказуемый процесс: в его практике был случай, когда сердце пациента начало биться на 29-й минуте после начала реанимационных действий.
— В суде ставился вопрос о том, что врачи медцентра плохо проводили реанимационные действия и только лишь благодаря вашим действиям установились какие-то показатели: появилось сердцебиение, давление, — обратилась адвокат медцентра к врачу скорой.
— То, что человек вышел без неврологического дефицита после такой реанимации, показывает, что реанимационные действия проводились достаточно правильно [с самого начала]. В любом случае подача кислорода в головной мозг человека была обеспечена. Не знаю, почему она раньше до этого «не завелась», но вопросов к проведению сердечно-легочной реанимации [медперсоналом медцентра] у меня не возникало.
Ответчик: «Пациентка знала, что ей будет проводиться объемное хирургическое вмешательство»
Сторону ответчика — медцентра «Корона» — представляла адвокат, в качестве третьих лиц в зале суда присутствовали заместитель главврача, врач-реаниматолог-анестезиолог, пластический хирург, анестезистка и операционная медсестра.
Медцентр посчитал исковые требования необоснованными. Сперва адвокат медцентра обратила внимание на то, что истица давала письменное согласие на оперативное вмешательство, на внутривенную катетеризацию, «где полностью расписан весь порядок, с чем она соглашается, и она видела, что будет ей проведено». То есть, по мнению адвоката, истице была в полной мере предоставлена информация об оказанной услуге.
— Валерия искажает факты. Тем не менее она сама подтвердила, что в первый раз оперативное вмешательство ей было проведено и она, как сама сказала, находилась в наркозе, без сознания, следовательно, сама по себе, даже с обыденной точки зрения [подобная операция] не может являться косметологической, легкой. < …> В силу того, что Валерия — человек взрослый, более того, ранее уже обращалась за похожими процедурами по области пластической хирургии, она должна была [понимать] и понимала, какой ей будет проведен объем медицинских услуг и каким образом это будет происходить.
Адвокат рассказала, что вечером 19 января в операционной «действительно случилась нештатная ситуация: около 21.00 понадобились реанимационные мероприятия».
— Врачом-анестезиологом было принято решение организовать бригаду скорой помощи. Данные действия урегулированы требованием Министерства здравоохранения, где сказано о том, что в случае наступления нештатной ситуации частный медицинский центр, оказывающий платные медицинские услуги, должен незамедлительно вызывать бригаду скорой помощи для проведения реанимационных действий и последующего доставления пациента в больницу. Данные требования врачами нашего медицинского центра были выполнены. СМП прибыла в медцентр, забрала Валерию и доставила в 2-ю клиническую больницу. На тот момент директором медцентра «Корона» являлась [называет имя и фамилию]. Как только ей стало известно о такой нештатной ситуации, она проинформировала мать Валерии, после чего дозвонилась в больницу и узнала о состоянии здоровья пациентки. Ей сказали лишь то, что состояние тяжелое. < …> Директор постоянно общалась с матерью Валерии, была на связи ежедневно и через нее узнавала всю информацию о состоянии здоровья [истицы].
По словам адвоката, через пару дней после случившегося директор медцентра встречалась с заведующим реанимационным отделением 2-й клинической больницы, узнавала о самочувствии пациентки и передавала для нее необходимые вещи: присыпки, воду, влажные салфетки, пеленки. Там же в передаче была оставлена записка для Валерии о том, что «сотрудники медцентра очень переживают о случившемся и желают ей скорейшего выздоровления».
— Во время встречи после выписки Валерия подтверждала, что данную записку получала. Сейчас же в судебном заседании, в частности, ее представитель говорит о том, что со стороны медцентра не было сделано никаких человеческих действий, чтобы справиться о состоянии здоровья пациентки, — заметила адвокат.
Также ответчик настаивает, что в день операции, 19 января, пациентку предупреждали о том, что после проведения оперативного вмешательства ей нужно будет переночевать в клинике, чтобы медики смогли понаблюдать ее. По словам адвоката, Валерия согласилась ночевать лишь после «жесточайшего ультиматума со стороны медцентра». Все это, по мнению ответчика, указывало на то, что пациентке изначально было известно, что ей будет проводиться достаточно объемное оперативное вмешательство, а не легкая косметологическая процедура.
Что же произошло и почему у пациентки остановилось сердце
В нашей стране работа медиков как государственных, так и частных структур четко регламентируется клиническими протоколами, разработанными Минздравом. Так, при проведении хирургического вмешательства под анестезией врач-реаниматолог-анестезиолог обязан руководствоваться клиническим протоколом № 57 под названием «Анестезиологическое обеспечение хирургического вмешательства». В документе на 55 страниц, по сути, расписана пошаговая «инструкция» для врача — от подготовки пациента к операции, в том числе психологической, до наблюдения его уже в постоперационный период.
Отметим также, что само оперативное вмешательство полностью фиксируется на бумаге: ведется письменный протокол операции, а также протокол анестезии. В случае медцентра «Корона» велась еще и видеосъемка, которая, как выяснилось на суде, была удалена (в клинике объяснили, что записывали видео для себя и через месяц видеозаписи удаляются автоматически).
Протоколы операции и анестезии и хотела получить от клиники Валерия, но ей дали лишь выписку из медкарты и эпикриз, которые девушка посчитала неинформативными. Зачем они ей были нужны? Здесь можно провести аналогию с кино: зритель видит фильм как конечный результат, но за кадром остается не один месяц работы огромной команды, а также то, что обыватель, в общем-то, видеть не должен.
Пояснения медиков в судебном заседании, а также протоколы операции и анестезии, с которыми Валерия смогла ознакомиться лишь в суде, в большей степени помогли восстановить картину того, что происходило с ней на операционном столе.
Пластический хирург рассказал, что он уже завершил операцию и вышел в соседний кабинет, стал снимать перчатки, халат, бахилы, когда его позвали обратно в операционную. По его словам, там находились пациентка, врач-реаниматолог-анестезиолог, анестезистка, операционная сестра. Врач-анестезиолог проводила компрессию грудной клетки.
Далее ситуацию поясняет сама врач-анестезиолог, поскольку она координировала действия медперсонала до приезда скорой. Анестезиолог отмечает, что во время операции «все шло стабильно».
— Где-то минут за 10−15 до окончания операции, как я обычно это делаю, я выключаю седацию, чтобы пациент потихонечку начинал просыпаться, что и было в данном случае. Начали надевать компрессионное белье, пациентка в это время продолжала быть подключена к монитору, и по нему я увидела, что она не просыпается. У нее наблюдалось падение сатурации, падение частоты сердечных сокращений < …>, я не нащупываю пульсации на периферических артериях, что говорило о том, что нет работы сердца. Были незамедлительно начаты реанимационные мероприятия.
— Ваше предположение: что случилось? — задала уточняющий вопрос судья.
— Первое, что мне может прийти в голову, — это действительно анафилактический шок, потому что пациентка находилась [по всем признакам] в шоковом состоянии.
Отвечая на вопрос судьи о том, как конкретно оказывалась реанимационная помощь пациентке, анестезиолог рассказала, что сначала Валерии делали непрямой массаж сердца и практически параллельно с этим начали интубировать, чтобы обеспечить проходимость дыхательных путей.
— На время, когда я не могла производить компрессии, был вызван хирург, чтобы в момент, когда я интубировала пациентку, он продолжал проводить компрессию. Это нужно делать непрерывно, потому что нельзя допустить, чтобы головной мозг был без кислорода, то есть должна быть постоянная «прокачка». Согласно приказу № 99 Минздрава, должно быть произведено 100−120 ударов компрессий, и у меня столько было по документации — почему это их [комиссию] не устроило, я не знаю.
Анестезиолог упоминает заключение комиссии Комитета здравоохранения Мингорисполкома. После случая с Валерией комитет проводил проверку медцентра «Корона» и нашел нарушения в его работе. Оказалось, что у клиники отсутствовало разрешение (лицензия) на осуществление хирургической деятельности. Также в отчете говорилось о нарушении требований постановления № 57 Минздрава «Об утверждении клинического протокола» в части выбора анестезиологического обеспечения хирургического вмешательства. В частности, врачу-анестезиологу с учетом длительности операции следовало бы рассмотреть вопрос о применении альтернативных методов анестезии: например, установку ларингеальной маски. Еще одно замечание в адрес врача-анестезиолога касалось проводимой ею компрессии грудной клетки пациентки, при которой количество ударов было меньше, чем положено.
При этом и сама врач, и заместитель директора уверяли: если бы эти 20 минут до приезда скорой они не «качали» пациентку, неизвестно, чем бы все закончилось. О чем, собственно, говорил выше врач СМП.
— Здесь речь не о каком-то чуде, а о действительно грамотном оказании медицинской помощи. И только благодаря этому у пациентки не осталось каких-то когнитивных проблем и инвалидности, — поясняла замдиректора медцентра.
Так что же все-таки произошло и почему у Валерии остановилось сердце? Медики предположили, что у девушки случилась анафилактическая реакция. Вот что по этому поводу говорила замдиректора медцентра:
— Основной диагноз был выставлен под вопросом: анафилактическая реакция. Здесь говорить о том, были у пациентки аллергические реакции ранее или не было, невозможно, потому что анафилактическая реакция в принципе является реакцией гиперчувствительности, это реакция острая, которая может возникнуть при введении любого препарата или при контакте с абсолютно любым расходным материалом. < …> И только благодаря тому, что врачи сработали грамотно, Валерия сегодня сидит вместе с нами в зале.
Была ли врачебная ошибка?
Еще перед тем как судиться с клиникой, Валерия сдала тесты на препараты, вводимые ей во время операции, в том числе на пропофол, ради чего пришлось лететь в Санкт-Петербург (в Минске такой анализ не делают). Результаты тестов показали, что аллергии на них у девушки нет. В суде сторона истицы предположила, что во время операции анестезиологом могла быть допущена врачебная ошибка: неверно рассчитана введенная во время трехчасовой операции доза пропофола, что и привело к клинической смерти пациентки.
Откуда такое предположение? Валерия вместе с адвокатом изучила протоколы анестезии обеих операций, проведенных ей в медцентре «Корона»: осенью 2023 года и зимой 2024-го. Напомним, что их вели разные врачи-анестезиологи, но по времени и сложности операции были приблизительно сопоставимы. В обоих случаях пациентке в качестве анестезии внутривенно вводился 1%-ный раствор пропофола. Доза препарата рассчитывается индивидуально для каждого пациента исходя из его массы тела и в процессе операции вводится дозированно: титруется специальным прибором. Дозу в моменте определяет врач-анестезиолог.
Обычно ближе к концу операции доза пропофола постепенно уменьшается, чтобы пациент мог выйти «из сна». По такой схеме работал врач-анестезиолог во время первой операции. Во время второй операции, если смотреть протокол анестезии, ближе к концу оперативного вмешательства доза пропофола была увеличена, и его общее количество, как указала сторона истицы, не соответствовало нормам, указанным в клиническом протоколе № 57, а клиническая картина была схожа с той, что бывает при передозировке пропофолом.
Кратко позиция истицы:
- пациентка не обладала полной информацией о сложности проводимой ей операции;
- Валерия считает, что врачом-реаниматологом-анестезиологом была допущена врачебная ошибка, которая и привела к клинической смерти;
- по мнению истицы, ответчиком была оказана некачественная услуга по липосакции голеней и передней брюшной стенки, так как после операции в области голеней образовался фиброз тканей, а в области живота — поперечный горизонтальный провал тканей длиной 12 сантиметров;
- Валерия просит расторгнуть договор, взыскать с ответчика сумму за операцию, неустойку, компенсацию морального вреда (в размере 150 тысяч рублей) и судебные расходы.
Кратко позиция медцентра:
- пластический хирург не настаивал на проведении второй операции, это было решение пациентки;
- после выписки из больницы медцентр хотел компенсировать истице последствия пережитых ею страданий и предлагал 10 тысяч рублей;
- в действиях врачей не было врачебной ошибки;
- во время операции случилась индивидуальная реакция Валерии на проведенное оперативное вмешательство, возможно, на лекарственные препараты, которые ей вводились;
- для урегулирования спора без признания виновных действий со стороны медцентра истице суммарно было предложено 30 тысяч рублей.
Что в итоге
Поскольку при рассмотрении дела возникли вопросы, требующие уточнений, суд назначил проведение судебно-медицинской экспертизы, перед которой поставлены следующие вопросы:
- соответствуют ли услуги, оказанные медцентром Валерии, договору, нормативным документам, устанавливающим требования к качеству таких услуг, иному законодательству, а также обычно предъявляемым требованиям к услуге такого вида? При наличии недостатков оказанных услуг указать их перечень и причины образования;
- какова причина наступления клинической смерти у Валерии во время операции в медцентре «Корона»?
- есть ли причинно-следственная связь между наступлением у истицы клинической смерти и недостатками оказанной услуги?