Илья Елохин пробыл на войне десять месяцев. Он служил писарем в штабе, не участвовал в боевых действиях и не держал в руках оружие. Но смерть, боль и кровь преследовали его все время службы в Донецкой области. Командиры в/ч 71 443, по его словам, издевались не только над живыми, но и над мертвыми. В штабе активно практиковали «обнуления», угрозы, травлю и финансовые махинации. В марте 2025 года Елохин сбежал с войны в Армению. «Вот Так» рассказывает его историю, похожую на фильм ужасов.
Илья Елохин предоставил редакции копию контракта, военного билета, заявлений в прокуратуру, заключения врача и других документов, подтверждающих правдивость его слов. При этом «Вот Так» не имеет возможности установить достоверность всех описанных им случаев насилия, убийств и мошенничества. Текст содержит описание сцен насилия. Рассчитывайте свои силы перед прочтением.
Красная лампочка, черная комната
Чтобы попасть из Донецка в Ростов, нужно пройти шесть досмотров на контрольно-пропускных пунктах. Во время первой проверки пограничники просят только предъявить паспорт. На втором проверяют вещи. Копаясь в рюкзаке 34-летнего Ильи Елохина с позывным Васкес, сотрудник поинтересовался: «Военнослужащий?»
Илья ответил, что гражданский. Загорелась красная лампочка — Елохина отвели в черную комнату: в этот цвет были выкрашены стены, потолок и дверь. В комнате стояли несколько военных с автоматами и дубинками. Двое из них охраняли спуск в подвал, закрытый решеткой. Там, внизу, сидели пять-шесть дезертиров.
«Видимо, их там собирают и развозят по частям, где с ними разбираются», — предполагает Илья.
Пограничники нашли в телефоне Елохина отпускной лист, который он подделал. Приняв документ за оригинал, его пропустили. Илья уверен, что ему очень повезло, иначе он тоже оказался бы в той же яме. Из Ростова Елохин добрался на автобусе до Москвы, оттуда вылетел в Пермь, а потом доехал на такси до Кунгура.
Путь из Донецка до дома занял у него три дня. Все это время ему в Telegram писали из штаба и требовали прислать видеодоказательства со свидания, на которое отпустили. Илья отвечал, что интернет тормозит и он скинет видео позже или покажет, когда вернется.
В Кунгуре Илья остался в доме жены — там его не искали. Дезертира мучили боли в почках, поэтому он рискнул лечь в пермскую больницу. Операция по удалению камня прошла успешно. Он боялся, что за ним приедут из военкомата или из части и увезут обратно в Донецк, поэтому попросил врачей выписать его пораньше.
Илья написал в проект помощи дезертирам «Идите лесом», где ему подсказали маршрут до Смоленска, а оттуда — в Армению. Там Илья оказался меньше двух месяцев назад, в начале апреля.
Игра в прятки с военкоматом
Илья Елохин жил небогато, но счастливо. Уроженец небольшого города Кунгур в Пермском крае получил диплом учителя начальных классов, однако в школе проработал всего три года. В последнее время он совмещал должность администратора гостиницы и преподавателя бальных танцев.
Оставалось время на выступления: Илья читал рэп и танцевал брейк-данс на конкурсах от Петербурга до Анапы. В детстве он часто болел, ему диагностировали астму средней тяжести и порок развития органов мочевыделительной системы. По этой причине Елохина не призвали на срочную службу в армии.
Илья «категорически против убийств и войны», принимать участие в так называемой СВО он совсем не хотел. В сентябре 2022 года, после начала «частичной» мобилизации, к родителям Ильи, с которыми он тогда жил, приехали четверо полицейских. Елохину вручили повестку, он ее взял, но подписывать не стал. С тех пор силовики еще несколько раз приезжали к родителям Ильи, но его не было дома.
Как-то раз, приехав по адресу прописки (от бабушки Илье досталась квартира в аварийном доме, поэтому он там не жил), мужчина обнаружил в почтовом ящике пачку повесток. Он принес в военкомат справки о своих заболеваниях. «От меня отстали до 2024 года», — говорит Илья.
С февраля 2024-го Елохину стали названивать из военкомата — с угрозами. Тогда Илья впервые задумался об отъезде из России: «Я не знал, куда прятаться, что делать. Думал уехать за границу, потому что у меня есть загранпаспорт. Но боялся, что меня в аэропорту остановят».
Во время рабочей смены в гостинице 8 мая 2024 года к Елохину приехали люди в форме и потребовали явиться в военкомат. К тому моменту он уже четыре месяца был на официальном больничном из-за астмы, но продолжал работать. На следующий день Илья приехал в местный военкомат, оттуда его направили на медкомиссию на сборный пункт в Перми. Там у Елохина взяли анализ крови, сделали кардиограмму и признали годным к военной службе.
Со сборного пункта его отпустили домой, но через два дня снова стали преследовать. Сначала обещали, что не отправят на передовую, потом сменили тактику и угрожали сроком за самовольное оставление части (максимальный срок по ст. 337 УК РФ — 10 лет лишения свободы). Угрозы от сотрудников кунгурского и пермского военкоматов продолжались, они звонили и запугивали родителей Ильи и его невесту Елену. У нее мужчина прятался три дня, после чего принял решение подчиниться.
Вечером 12 мая Илья и Елена купили военную форму, рюкзак и продукты в дорогу. На следующий день они «на панике» расписались, а из загса приехали в пермский военкомат. Там Илью пытались уговорить подписать контракт с Министерством обороны. Он уверяет, что документ не подписал, а его подпись подделали. Оригинала у Ильи нет. Фотографию контракта его жене позже скинул кто-то из сотрудников военкомата.
Из Перми Илью и еще 78 будущих бойцов отвезли в Екатеринбург. Среди них, по словам Елохина, были мужчины без руки и на костылях. Илья думал сбежать из аэропорта, но увидел полицейское оцепление. В это же время жена Ильи написала жалобу в пермскую прокуратуру, а его старшая сестра приехала на сборный пункт в Перми с медицинскими справками брата. Сотрудники не поверили ей и решили, что справки поддельные.
«Писарь-шестерка»
Вместе с новоиспеченными сослуживцами Елохина доставили в Донецкую область, на место дислокации незаконного вооруженного формирования «Сомали». Ему удалось созвониться с Еленой, она посоветовала принять десять таблеток парацетамола. План состоял в том, что мужу станет плохо, его увезут в больницу, а оттуда он сможет сбежать.
Васкес принимал таблетки два дня, на третий его вырвало, начался озноб. Его доставили в больницу Новоазовска. Оттуда Илья созвонился с юристом и военным адвокатом, которых наняли его родственники. Защитники написали жалобу в прокуратуру о незаконном заключении контракта. Ответ на нее так и не пришел.
Сбежать с больничной койки не получилось. Одного из пациентов после попытки бегства поймали и отправили в яму. После этого здание медучреждения караулили сотрудники донецкой комендатуры. Елохин провел в больнице две недели, после чего его отправили в поселок Пантелеймоновка, который с лета 2014 года находится под контролем самопровозглашенной ДНР. Его новым местом работы стал временный штаб в/ч 71 443.
Почти сразу Елохин понял, что штаб подчиняется не ВС РФ, а остаткам «народной милиции Донецкой и Луганской Народных Республик». С осени 2014 по 31 декабря 2022 года эти отряды якобы поддерживали общественный порядок в отдельных районах оккупированных Донецкой и Луганской областей.
Внутри «милиции» процветали внеуставные наказания с применением физической силы. Так, командир батальона «Сомали» (батальон — условный термин, фактически любой отряд сепаратистов мог назваться батальоном, независимо от численности) Михаил Толстых (Гиви) известен жестоким обращением как со своими подчиненными, так и с украинскими военнопленными.
В октябре 2022 года «ЛНР» и «ДНР» вошли в состав России. Тогда же «народные милиции» обеих «республик» стали частью Вооруженных сил РФ и перенесли в войсковые части Донбасса свои, по сути бандитские, порядки.
13 мая 2024 года, тогда же, когда Илью призвали на войну, в сети появилась петиция, составленная близкими военнослужащих войсковой части 71 443. Они жаловались на отсутствие медицинской помощи комбатантам, «снятие наличных средств с карт погибших и без вести пропавших, изъятие гражданских документов и личных вещей, отправку раненых и больных на боевые задания», а также «избиение, издевательство, моральные унижение человеческого достоинства, сажание в ямы в виде наказания».
Петицию подписали более полутора тысяч человек, но проверка не проводилась. А Илья Елохин почти сразу столкнулся с каждым из перечисленных нарушений. На командиров этой части жаловались и сами военнослужащие, мы нашли по крайней мере три таких поста: раз, два, три.
Рядом со штабом стоял деревянный сарай, в нем — двухъярусные койки. Там Илья жил вместе с другими солдатами. Только они отправлялись на первую линию фронта, а Васкес — на работу в штаб.
На войне он был не администратором, а стрелком-гранатометчиком (по документам), писарем (на практике) и каждую минуту службы — «слабовольной шестеркой» при командирах, как говорит сам Елохин. Предыдущего писаря отправили на штурм, потому что он не понравился начальнику штаба капитану Ивану Куринному (Корню). Об этом последний сам рассказал Илье.
По словам Ильи, помимо Корня в штабе служила его заместитель лейтенант Ирина Сычева, а также командир батальона лейтенант Сергей Маштаков, командир 2-й роты старший сержант Михаил Барышев и командир 1-й роты сержант Владислав Олешко. Должности распределял Куринный и командовать ротой мог поставить даже рядового.
Все зависело от личной лояльности, суммы взятки и формальности должностей, заимствованной у «народной милиции» «ДНР». Все эти люди не только заставили Васкеса делать за них всю бумажную работу, но и месяцами унижали его, избивали, угрожали штурмами и «обнулением».
Елохину поручили заполнять справки — «форму-1», где указываются Ф.И.О. военнослужащих, номер жетона, адрес проживания и другие личные данные. Он также готовил заявления на «пятисотых» — так в армии называют дезертиров. Эту информацию командиры отвозили в главный штаб в Донецке.
Обычно через три дня после этого военных объявляли в розыск в связи с самовольным оставлением части. Большинство даже не успевали добежать до КПП на выезде из «ДНР», говорит Илья. За время его службы пытались сбежать полсотни солдат, удалось только пятерым. Илья стал шестым.
Первый раз удар электрошокером Илья получил от Ирины Сычевой. «Сижу, заполняю „форму-1“. Заходит Ирина Александровна. Говорит, что ей не нравится, как я заполняю. И бьет электрошокером в область почек. Потом разрывает бумажку и приказывает переписывать. Ей опять не нравится результат, и получаю шокером». Пока Сычева издевалась над писарем, его держали двое ее сослуживцев — сопротивляться было бесполезно.
Елохина завалили делами, но Куринный и Сычева решили, что он не справляется. Они угрожали выкинуть его из окна второго этажа штаба, снова били электрошокером, например, будили ночью разрядом тока в пятки и отправляли заполнять бумаги. Сами в это время выпивали либо спали.
Людоедские «приколы»
Кроме физического насилия Елохина разными способами унижали.
«Надевали на меня юбку и черную маску, я в интернете пытался найти, БДСМ, кажется, называется. Фотографировали меня. Они это черным юмором называли, смеялись и просили не принимать близко к сердцу», — вспоминает он.
Из-за постоянной травли Илья плакал каждый день и просил отпустить его домой. В ответ слышал одно и то же: «Мы не можем тебя отпустить. А если ты хоть кому-нибудь расскажешь, отправим на штурм или „обнулим“».
Чтобы быть уверенными, что боец не проболтается, его переписку и соцсети в телефоне просматривали, а когда Васкес звонил родным, стояли рядом и слушали разговор.
В январе 2025-го все служащие штаба сели в бронированную машину, погрузили туда документацию и флешки. Елохин был единственный, кому заклеили глаза скотчем. Так они переехали на новое место и разбили штаб сначала в Новоазовске, а через две недели — на окраине Донецка, в бывшем колледже рядом с заводом «Донбасскабель», где живут российские военнослужащие.
Кроме бумажной работы Елохину приходилось заниматься телами погибших военных. Из Пантелеймоновки солдат отправляли в наступление на поселок Нью-Йорк рядом с Бахмутом, а из Новоазовска и Донецка — под Селидово. С передовой в штаб привозили «двухсотых» россиян, а также украинцев и иностранцев, воюющих на стороне ВСУ.
При штабе работали трое медиков, но именно Илье поручили фотографировать трупы, описывать, какие ранения они получили и при каких обстоятельствах. Илья хорошо помнит момент, когда привезли первого погибшего:
«Мне плохо стало, меня вырвало. Я потом ходил, ревел. А они (командиры) надо мной прикалывались».
Погибших поставляли каждую неделю, иногда чаще. Когда привезли вторую партию, сразу десять «двухсотых», на улицу вышла Ирина Сычева. В руках она держала тарелку с салатом.
«Эта Ирина Александровна села рядом с погибшим и кушает. И меня спрашивает, буду ли я есть», — Илью ее предложение ужаснуло, он отказался: «Я не могу, люди погибли. Как это вообще?»
Про Сычеву писарю вспоминать особенно неприятно. Она рассказала Илье, как однажды привезли очередную партию тел.
«Я вышла с салатом, села у мертвого и сказала [предыдущему] писарю: давай оторвем у него руку и съедим».
Илья не считает это шуткой. Он добавляет, что одним из медиков при штабе служил бывший заключенный с позывным Иваныч, которого обвиняли в людоедстве.
Иногда, вспоминает Елохин, привозили «врагов». Так командиры называли всех, кто сражается не на стороне Кремля.
«Украинцев, немцев, французов привозили. Украинцев привезут погибших, из машины выгрузят, попинают, — описывает Илья. — Если человек слишком разложившийся, они отрывали голову и играли. Я все это видел».
Поведение командования, их отношение к кадровому составу, пленным и погибшим Илья считает «психологически ненормальным».
Писарю приходилось «копаться в кишках мертвых, разложившихся людей», чтобы найти затерявшиеся армейские жетоны. После бюрократических процедур тела увозили в Донецк, в морги.
За десять месяцев службы Елохин внес в базу около полутора тысяч погибших военных. Среди них были все 78 военнослужащих, которых вместе с ним призвали из Пермского края. Тела многих из них привозили в штабы, где он служил.
«Обнуление» своих
В конце ноября у Елохина заболели почки. Вместо госпитализации ему делали уколы обезболивающего. В серьезность его болезни в штабе не верили. Они подозревали, что их «шестерка» хочет «откосить» от службы, и обещали, что домой он «приедет в черном мешке». Только когда у Елохина поднялась температура, его отвезли в больницу — с сопровождением вооруженной охраны.
Врачи сделали УЗИ, которое показало наличие камня в почке, и посоветовали срочную операцию. Елохин предъявил заключение врача Ивану Куринному и в ответ услышал: «Если ляжешь, я тебя заберу из больницы и поедешь на передовую».
Однажды в штаб привезли украинского военнопленного. Его руки и ноги были замотаны красным скотчем. Позвали Васкеса, дали автомат и приказали стрелять. За отказ избили. Тогда Куринный дал украинцу выкурить сигарету и куда-то увез его на автомобиле. Что с ним было дальше, Елохин не знает.
Через полгода службы командир роты лейтенант Сергей Маштаков сказал Илье, что ему тоже пора кого-нибудь убить. Елохин отказался. Тогда Маштаков дал Илье автомат и приказал выстрелить в тело солдата ВСУ, которого только что привезли с поля боя.
Илья бросил автомат на землю. Сычева подобрала полено и ударила Елохина по голове. Затем его сильно избили, выбили три зуба, отбили почки. На пару минут он отключился и очнулся в кустах. Лейтенант пригрозил: «Только попробуй кому-нибудь рассказать». В подтверждение серьезности своих намерений он приставил к голове Ильи пистолет и снова спросил:
— Ну что, будешь стрелять?
— Нет, не буду, — ответил писарь.
— А если я тебя сейчас убью?
— Ну стреляй.
— Ладно, живи пока, — сжалился Маштаков и отстал.
После отказа стрелять в тело украинца случаи насилия над писарем участились. Не проходило ни дня, чтобы его не били.
«Однажды сижу, что-то заполняю. Прибегает Сычева и дает мне клавиатурой по голове. Говорит, что у меня есть пять минут на работу или я поеду на штурм», — вспоминает Илья.
Через пять минут на Елохина надели бронежилет и каску, в руки сунули незаряженный автомат. На машине его довезли до передовой. Там писарю со смехом сообщили, что просто издевались над ним, и увезли обратно в штаб. Илье снова повезло. Нескольких человек, которые защищали его перед руководством, сначала избили, потом посадили в яму и отправили в бой, откуда они не вернулись.
Яма глубиной два-три метра была вырыта рядом со зданием штаба. Копали ее те, кто позже в ней оказывался, а охраняли военные с автоматами. Кроме защитников Елохина чаще всего там оказывались те, кто пытался сбежать или не хотел выполнять приказы. Перед посадкой в яму их привязывали к стулу, обливали водой, били электрошокером и палкой.
Некоторых не отправляли в бой, а «обнуляли» на месте. Илья называет имена тех, кто это делал: Иван Куринный, Михаил Барышев и Сергей Маштаков.
«Заводил за стенку [здания штаба] и стрелял. Остальным угрожал такой же расправой, если они кому-то расскажут. Таким образом они застрелили не менее четырех бойцов», — утверждает Елохин.
Вот их фамилии и позывные: Богатырев А.С. (Богатырь), Артёменко М.Ю. (Интеллигент), Васильев Н.А. (Штурмовик) и Кахромонов Э.Р. (Гагуля). Родственникам «обнуленных» сообщали, что они пропали без вести. Ямы, избиения, «обнуление» — уже традиционное наказание в российской армии, о некоторых случаях «Вот Так» уже рассказывал.
Выгодная женитьба
В штабе Ивана Куринного практиковалось не только насилие, но и финансовые аферы. Вариантов было несколько. У Ильи вымогали каждый месяц по 20 тыс. рублей в качестве откупа от поездки «на передок». Со временем сумма взятки выросла до 100 тыс. рублей. Елохин хотел жить, поэтому каждый раз платил.
Был и более хитроумный способ. Перед отправкой на боевую задачу солдаты должны были сдавать командирам свои смартфоны и банковские карты. Объяснялось это тем, что «на передке» нет ни магазинов, ни мобильной связи.
Если подчиненные погибали, командиры переводили деньги с их счетов на свои. Елохин утверждает, что при нем это происходило не менее десяти раз. Для открытия счетов в штаб приезжал сотрудник донецкого отделения банка ПСБ, который, вероятно, получал свою долю от мошенничества.
На месте оформляли документы, выдавали пластиковые карты, регистрировали в мобильном приложении. Командиры знали все пароли от смартфонов и банковских приложений, пин-коды карт. Эти данные Елохин заносил в личные дела военнослужащих, доступ к которым был у Куринного и его коллег.
Обычно от оформления банковской карты до отправки на штурм проходило не более трех недель. Украденные суммы доходили до 300−400 тыс. рублей с одного счета. Когда кто-то из военнослужащих пожаловался на горячую линию ПСБ, в штаб приехала полиция и забрала сотрудницу банка. На махинациях в штабе это не сказалось: в следующий раз приехал другой банковский работник — и схема обмана повторилась.
Илья говорит, что украденные деньги частично тратились на дроны и даже на мелочи, например на штабную канцелярию. Он также уверен, что большую часть средств командование оставляло себе: они хвастались дорогими машинами и огромными домами.
Еще один способ финансового мошенничества связан с браком. Штабные выбирали самых безобидных и нерешительных солдат и женили их на своих родственницах из Донецка либо на женщинах, найденных через местные телеграм-каналы для знакомств.
«Им даже необязательно было угрожать. Они очень глупые были и даже не понимали, что делали», — объясняет писарь. В результате многомиллионные выплаты, полагающиеся за гибель российского бойца, делили между собой его жена и штабные работники.
Командиры находили местную девушку и договаривались с ней об условиях брака. Обманщица приезжала в штаб, знакомилась с будущим мужем, через пару дней играли свадьбу. По словам Ильи, часто их знакомство до фиктивного брака длилось не больше 15 минут.
«При мне два человека женились на местных, — вспоминает Елохин. — Через неделю-две их отправили на передовую. Сказали, что нужно помочь эвакуационной группе. Они погибли под обстрелом».
Илью тоже уговаривали развестись с Еленой и жениться на той, кого для него выбрали командиры в интернете. Илья решил воспользоваться этим предложением как поводом для побега.
Сломанный
Издевательства продолжались, Елохина постоянно доводили до слез. «Каждый раз, когда я приходил в штаб работать, меня трясло», — вспоминает он. В марте этого года писарь выпросил несколько дней отпуска. Отпустили только после того, как он убедил командование, что проведет эти дни с местной девушкой, которую ему прочили в жены. В доказательство начальники заставили пообещать присылать видеозаписи, сделанные непосредственно во время секса.
Перед увольнительной Елохин сфотографировал отпускной лист сослуживца. На выходных в Донецке он в фотошопе подделал его под свой. Но не нашел места, где распечатать, так как ничего не работало из-за празднования 8 Марта. Илья все равно решил бежать, поскольку командиры приказали ему вернуться 10 марта.
«Так как людей не хватает, ты точно поедешь на передовую», — объяснили ему. Васкес оставил в съемной квартире свои военные вещи и вызвал такси, чтобы добраться из Донецка в Ростов.
Сейчас Илья живет в Армении у знакомых. Его жена осталась в Кунгуре, ей каждый день звонят из военкомата с угрозами. Илья же подрабатывает фотографом на свадьбах, чтобы скопить деньги на билеты до Франции. Там при помощи правозащитников из организации InTransit он планирует получить убежище.
Военная служба Илью сломала. Каждую ночь он боится засыпать и не выключает свет. Под утро, когда проваливается в сон, видит тех 78 погибших сослуживцев. «У них нет лиц и они говорят: „Мы тебя ждем“».